Посвящается моим боевым товарищам из 2-й роты 502-го батальона тяжелых танков, дабы почтить память тех, кто погиб, и напомнить оставшимся в живых о нашей бессмертной и незабвенной дружбе.
TIGER IM SCHLAMM
Свои первые записи о том, что мне пришлось испытать на фронте, я делал исключительно для тех, кто воевал в составе 502-го батальона «тигров». Вылившись в конце концов в эту книгу, они оказались оправданием германского солдата с передовой. На немецкого солдата возводили напраслину открыто и систематически, намеренно и по случаю с 1945 года как в Германии, так и за рубежом. Общество, однако, вправе знать, каковой была война и каковым простой германский солдат на самом деле!
Однако более всего эта книга предназначена для моих бывших боевых товарищей танкистов. Она задумана для них, как напоминание о тех трудных временах. Мы делали точно то же самое, что и наши товарищи по оружию во всех прочих родах войск, – выполняли свой долг!
Я смог запечатлеть события, составившие главную суть повествования, боевые операции между 24 февраля и 22 марта 1944 года, потому что мне удалось сохранить после войны соответствующие донесения дивизии и корпуса. Их мне тогда предоставили в распоряжение, и я отправил их домой. В качестве подспорья для моей памяти у меня оказались и обычные официальные документы для всех прочих случаев.
Отто Кариус
«Что они думают делать с этой мелочовкой… вот что я тоже хотел бы знать», – сказал один из карточных игроков. Они сгрудились, водрузив на колени чемодан, и в попытке сделать свое отбытие не таким тягостным, коротали время за картами.
«Что они думают делать с этой мелочовкой…» – донеслось до меня. Я стоял у окна купе и смотрел назад, на горы Хардт, в то время как поезд отстукивал километры в восточном направлении через равнинную местность Рейна. Казалось, это судно покинуло безопасный порт, плывя в неизвестность. Время от времени я все еще удостоверивался в том, что мое призывное свидетельство лежит в кармане. На нем значилось: «Позен, 104-й запасной батальон». Пехота, царица полей!
Я был белой вороной в этом кругу и, пожалуй, не мог никого винить за то, что меня не воспринимали всерьез. Собственно говоря, это было вполне понятно. Мою кандидатуру дважды отклоняли после вызова: «В настоящее время не годен к действительной службе в связи с недостаточным весом»! Дважды я глотал и тайком вытирал горькие слезы. Господи, там, на фронте, никто не спрашивает, какой у тебя вес!
Наши армии уже пересекли Польшу беспрецедентным победным маршем. Всего несколько дней назад и Франция стала ощущать парализующие удары нашего оружия. Мой отец был там. В начале войны он снова надел военную форму. Это означало, что у моей матери теперь будет совсем мало дел по хозяйству, когда ей позволят вернуться в наш дом на границе.
А мне впервые пришлось самостоятельно отмечать свое 18-летие в Позене. Только тогда я осознал, сколь многим обязан родителям, которые подарили мне счастливую юность! Когда я смогу вернуться домой, сесть за пианино или взять в руки виолончель или скрипку? Всего несколько месяцев назад я хотел посвятить себя изучению музыки. Потом передумал и увлекся машиностроением. По этой же причине я пошел добровольцем в армию по специальности «противотанковые самоходные установки». Но весной 1940 года им совсем не нужны были добровольцы. Меня определили пехотинцем. Но и это было неплохо. Главное, что я принят!
Через некоторое время в нашем купе стало тихо. Нет сомнения, каждому было о чем подумать: мысли ворохом роились в голове. Долгие часы нашего путешествия конечно же давали для этого самую благоприятную возможность. К тому времени, как высадились в Позене на затекших ногах и с болью в спине, мы были вполне счастливы, что лишились этого времени для самоанализа.
Нас встретила группа из 104-го запасного пехотного батальона. Нам приказали идти в ногу и привели в гарнизон. Бараки для срочнослужащих конечно же не блистали роскошью. Помещение казармы было недостаточно просторным, и помимо меня там находилось еще сорок человек. Некогда было размышлять о высоком долге защитника отечества; началась борьба со старожилами за выживание. Они смотрели на нас, как на надоедливых «чужаков». Мое положение было практически безнадежным: безусый юнец! Поскольку только густая щетина была явным признаком настоящей возмужалости, мне пришлось держать оборону с самого начала. Зависть со стороны других по поводу того факта, что я обходился бритьем всего раз в неделю, только усугубляла положение.
Наша подготовка вполне соответствовала тому, чтобы действовать мне на нервы. Я часто думал о своем университете имени Людвига Максимилиана, когда муштра и построения доходили до критической точки или когда мы барахтались в грязи на территории учебного полигона во время учений на местности. Для чего нужна такая тренировка, я узнал позднее. Мне пришлось неоднократно использовать приобретенные в Позене навыки, чтобы выбираться из опасных ситуаций. Впрочем, проходило всего несколько часов, и все страдания бывали забыты. От ненависти, которую мы испытывали по отношению к службе, к нашим начальникам, к нашей собственной тупости в ходе подготовки, вскоре не осталось и следа. Главное, все мы были убеждены, что все, что мы делали, имело определенную цель.
Любая нация может считать, что ей повезло, если у нее есть молодое поколение, которое отдает стране все силы и так самоотверженно сражается, как это делали немцы в обеих войнах. Никто не вправе упрекнуть нас уже после войны, даже при том, что мы злоупотребляли идеалами, которыми были переполнены. Будем надеяться, что нынешнее поколение окажется избавлено от того разочарования, которое было уготовано испытать нам. А еще лучше, если бы наступило такое время, когда ни одной стране не понадобилось бы никаких солдат, потому что воцарился бы вечный мир.
Моей мечтой в Позене было завершить начальную подготовку пехотинца и при этом благоухать, как роза. Эта мечта вылилась в разочарование главным образом из-за пеших маршей. Они начались с пятнадцати километров, возрастали на пять километров каждую неделю, дойдя до пятидесяти. Неписаным правилом было, чтобы всем новобранцам с высшим образованием давать нести пулемет. По-видимому, они хотели испытать меня, самого маленького в подразделении, и узнать, каков предел моей силы воли и способен ли я успешно выдержать испытание. Неудивительно, что, когда я однажды вернулся в гарнизон, у меня было растяжение связок и гноящийся волдырь, размером с небольшое яйцо. Я был не в состоянии далее демонстрировать свою доблесть пехотинца в Позене. Но вскоре нас перебросили в Дармштадт. Близость к дому вдруг сделала жизнь в казармах не такой тягостной, а перспектива увольнения в конце недели дополнительно скрасила ее.
Думаю, что я повел себя довольно самоуверенно, когда однажды командир роты стал отбирать двенадцать добровольцев для танкового корпуса. Предполагалось брать только автомехаников, но с благожелательной улыбкой мне разрешили присоединиться к дюжине добровольцев. Старикан был, вероятно, рад избавиться от недомерка. Однако я не вполне осознанно принял решение. Мой отец разрешил мне поступать в любой род войск, даже в авиацию, но категорически запретил танковые войска. В мыслях он, вероятно, уже видел меня горящим в танке и терпящим ужасные муки. И, несмотря на все это, я облачился в черную форму танкиста! Однако никогда не сожалел об этом шаге, и, если бы мне снова пришлось стать солдатом, танковый корпус оказался бы моим единственным выбором, на этот счет у меня не было ни малейшего сомнения.
Я опять стал новобранцем, когда пошел в 7-й танковый батальон в Файингене. Моим танковым командиром был унтер-офицер Август Делер, громадный мужчина и хороший солдат. Я был заряжающим. Всех нас переполняла гордость, когда мы получили свой чехословацкий танк 38(t). Мы чувствовали себя практически непобедимыми с 37-мм орудием и двумя пулеметами чехословацкого производства. Мы восхищались броней, не понимая еще, что она для нас лишь моральная защита. При необходимости она могла оградить лишь от пуль, выпущенных из стрелкового оружия.
Мы познакомились с основами танкового боя на полигоне в Путлосе, в Гольштейне, куда отправились на настоящие стрельбы. В октябре 1940 года 21-й танковый полк был сформирован в Файингене. Незадолго до начала русской кампании он вошел в состав 20-й танковой дивизии, во время учений на полигоне в Ордурфе. Наша подготовка состояла из совместных учений с пехотными частями.
Когда в июне 1941 года нам выдали основное довольствие в виде неприкосновенного запаса, мы поняли: что-то должно произойти. Высказывались разные предположения о том, куда нас собирались перебросить, пока мы не двинулись в направлении Восточной Пруссии. И хотя крестьяне Восточной Пруссии нашептывали нам то одно, то другое, мы все еще верили, что посланы на границу для поддержания безопасности. Эта версия была иллюзией, сформировавшейся во время нашей подготовки в Путлосе, где мы тренировались на танках, передвигающихся под водой, поэтому склонны думать, что нашим противником станет Англия. Теперь мы были в Восточной Пруссии и уже больше не мучились неопределенностью.
Мы выдвинулись к границе 21 июня. Получив директиву о сложившейся ситуации, мы наконец узнали, какая нам отводится роль. Каждый изображал ледяное спокойствие, хотя внутренне все мы были чрезвычайно возбуждены. Напряжение становилось просто невыносимым. Наши сердца готовы были вырваться из груди, когда мы услышали, как эскадрильи бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков «Штука» с гулом пронеслись над нашей дивизией в восточном направлении. Мы располагались на краю леса, к югу от Кальварьи. Наш командир установил на своем танке обычный радиоприемник. По нему мы услышали официальное объявление о начале русской кампании за пять минут до времени «Ч». За исключением нескольких офицеров и унтер – офицеров, никто из нас еще не участвовал в боевых действиях. До сих пор мы слышали настоящие выстрелы только на полигоне. Мы верили в старых вояк, имевших Железные кресты и боевые знаки отличия, а они сохраняли полную невозмутимость. У всех прочих не выдерживал желудок и мочевой пузырь. Мы ждали, что русские откроют огонь с минуты на минуту. Но все оставалось спокойным, и, к нашему облегчению, мы получили приказ атаковать.
Мы прорвались через пограничные посты юго-западнее Кальварьи. Когда после 120-километрового марша по дороге к вечеру мы достигли О литы, уже чувствовали себя ветеранами. И все равно испытали радость, когда, наконец, остановились, поскольку наши чувства во время марша были обострены до предела. Мы держали оружие наготове; каждый находился на своем посту.
Поскольку я был заряжающим, у меня оказалась самая невыгодная позиция. Мне не только не было ничего видно, но я даже не мог носа высунуть на свежий воздух. Жара в нашей машине стала почти невыносимой. Каждый амбар, к которому мы приближались, вызывал у нас некоторое оживление, но все они оказывались пустыми. С необыкновенным любопытством я ожидал, что расскажет об увиденном командир нашего танка. Нас взбудоражило его сообщение о первом увиденном им мертвом русском, с волнением мы ожидали первого боевого контакта с русскими. Но ничего подобного не случилось. Поскольку наш батальон головным не был, могли предполагать такой контакт только в том случае, если авангард будет остановлен.
Мы без происшествий достигли первой цели нашего движения в тот день – аэродрома в Олите. Счастливые, скинули с себя пропыленную форму и были рады, когда, наконец, нашли воду, чтобы как следует помыться.
– Совсем неплохо здесь воевать, – сказал со смешком командир нашего танка унтер-офицер Делер после того, как в очередной раз вытащил голову из бадьи с водой. Казалось, этому умыванию не будет конца. За год до этого он был во Франции. Мысль об этом придала мне уверенности в себе, ведь я впервые вступил в боевые действия, возбужденный, но и с некоторой боязнью.
Нам буквально приходилось откапывать свое оружие из грязи. В случае настоящего боя из него мы не смогли бы стрелять. Мы вычистили все до блеска и предвкушали ужин.
– Эти летуны тут славно поработали, – заметил наш радист, чистивший оружие. Он смотрел в сторону края леса, где русские самолеты были застигнуты на земле во время первых налетов люфтваффе.
Мы сняли с себя форму и испытывали такое чувство, будто заново родились. Невольно мне вспомнились картинки с сигаретных пачек, которые мы увлеченно собирали годами, и в частности одна из них: «Бивак на вражеской территории».
Вдруг над нашими головами разнесся гул.
– Черт побери! – ругнулся наш командир.
Он лежал рядом со мной в грязи. Но рассердил его не огонь противника, а моя неуклюжесть: я лежал на сухарях из его армейского пайка. Это было какое-то неромантичное боевое крещение.
Русские все еще находились в лесной чаще, окружавшей аэродром. Они собрали свои разрозненные подразделения после первоначального шока того дня и открыли по нас огонь. Прежде чем осознали, что происходит, мы уже снова были в своих танках. А потом вступили в свой первый ночной бой, будто из года в год только этим и занимались. Я был удивлен тем, какое спокойствие овладело всеми нами, как только мы осознали всю серьезность того, что делали.
Мы чувствовали себя почти бывалыми солдатами, когда на следующий день пришли на помощь в танковом сражении у О литы. Мы оказывали поддержку при форсировании реки Неман. Нам почему-то было приятно осознавать, что наши танки не были такими же, как у русских, несмотря на небольшие собственные потери.
Наступление продолжалось без помех. После овладения Пилсудским трактом оно продолжалось в направлении Вильно (Вильнюса. – Пер.). После взятия Вильно 24 июня мы чувствовали гордость и, пожалуй, некоторую самоуверенность. Мы считали себя участниками значительных событий. Мы почти не замечали, насколько были вымотаны напряженным маршем. Но только когда останавливались, тут же валились с ног и засыпали как убитые.
Мы особенно не задумывались о том, что происходило. Разве могли мы остановить это наступление? Немногие, пожалуй, обращали внимание на тот факт, что мы двигались той же дорогой, по которой шел когда-то великий французский император Наполеон. В тот же самый день и час 129 лет назад он отдал точно такой же приказ о наступлении другим солдатам, привыкшим к победам. Было ли это странное совпадение случайным? Или же Гитлер хотел доказать, что он не сделает тех же ошибок, что и великий корсиканец? Во всяком случае, мы, солдаты, верили в свои способности и в удачу. И хорошо, что не могли заглянуть в будущее. Вместо этого у нас была только воля рваться вперед и завершить войну как можно скорее.
Нас повсюду восторженно встречало население Литвы. Здешние жители видели в нас освободителей. Мы были шокированы тем, что перед нашим прибытием повсюду были разорены и разгромлены еврейские лавочки. Мы думали, что такое оказалось возможно только во время «хрустальной ночи» в Германии. Это нас возмутило, и мы осудили ярость толпы. Но у нас не было времени долго размышлять об этом. Наступление продолжалось беспрерывно.
До начала июля мы занимались разведкой и стремительно продвигались к реке Дюна (Двина, Даугава). У нас был приказ: двигаться вперед, вперед, и только вперед, днем и ночью, сутки напролет. От водителей требовалось невозможное. Вскоре я уже сидел на месте водителя, чтобы дать пару часов отдыха нашему вымотанному товарищу. Если бы хоть не было этой невыносимой пыли! Мы обмотали тканью нос и рот, чтобы можно было дышать в облаках пыли, повисшей над дорогой. Мы уже давно сняли с брони смотровые приборы, чтобы хоть что-то видеть. Мелкая, как мука, пыль проникала повсюду. Наша одежда, пропитанная потом, прилипала к телу, и толстый слой пыли покрывал нас с головы до пят.
При достаточном количестве хоть сколько – нибудь пригодной для питья воды положение было бы более или менее сносным, но пить запрещалось, потому что колодцы могли быть отравлены. Мы выпрыгивали из машин на остановках и искали лужи. Сняв зеленый слой с поверхности лужи, смачивали водой губы. Так мы могли продержаться немного дольше.
Наше наступление шло в направлении Минска. Мы завязали бои к северу от города. Было первое крупное окружение, была форсирована Березина, и наступление продолжилось на Витебск. Темп движения не снижался. Теперь уже возникали проблемы с поддержанием бесперебойного снабжения. Пехотные подразделения не поспевали, как ни старались. Никого не волновали районы по обе стороны автострады.
А там прятались партизаны, о которых нам доведется узнать позднее. Наши полевые кухни вскоре также безнадежно отстали. Армейский хлеб стал редким деликатесом. И хотя было в изобилии мяса домашней птицы, однообразное меню скоро стало надоедать. У нас начинали течь слюни при мысли о хлебе и картошке. Но наступающие солдаты, которые слышат звуки фанфар победных сообщений по радио, не воспринимают что-либо слишком серьезно.
Это произошло возле полностью сожженной деревни Улла. Наши инженерные части построили понтонный мост рядом со взорванным мостом через Двину. Именно там мы вклинились в позиции вдоль Двины. Они вывели из строя нашу машину, как раз у края леса на другой стороне реки. Это произошло в мгновение ока. Удар по нашему танку, металлический скрежет, пронзительный крик товарища – и все! Большой кусок брони вклинился рядом с местом радиста. Нам не требовалось чьего-либо приказа, чтобы вылезти наружу. И только когда я выскочил, схватившись рукой за лицо, в придорожном кювете обнаружил, что меня тоже задело. Наш радист потерял левую руку. Мы проклинали хрупкую и негибкую чешскую сталь, которая не стала препятствием для русской противотанковой 45-мм пушки. Обломки наших собственных броневых листов и крепежные болты нанесли больше повреждений, чем осколки и сам снаряд.
Мои выбитые зубы скоро оказались в мусорном ведре медпункта. Осколки, вонзившиеся мне в лицо, оставалась в нем до первых лучей солнца следующего дня и вышли сами собой – как и было предсказано.
Я двигался на попутках обратно на фронт. Горящие деревни указывали путь. Свою роту я встретил как раз перед Витебском. Горевший город окрашивал ночное небо в кроваво-красный цвет. После того как на следующий день мы взяли Витебск, у нас появилось ощущение, что война еще только начинается.
Наступление, оборона, подавление сопротивления, преследование сменяли друг друга. События трех недель были отмечены в моем дневнике лишь несколькими строками.
«С 7/11 по 7/16. Наступление через Демидов – Духовщину в направлении Ярцева (шоссе Смоленск – Москва) с целью окружения сил противника в районе Витебск– Смоленск. Бой за переправу через Днепр у Гатчина.
С 7/17 по 7/24. Оборонительный бой за Ярцево и у реки Выпь. Оборонительный бой на рубеже Выпь – Вотря. Бой с целью уничтожения окруженных сил противника в «смоленском мешке».
С 7/25 по 7/26. Преследование вдоль верхнего течения Двины.
С 7/27 по 8/4. Оборонительный бой у Ельни и Смоленска. Оборонительный бой у реки Выпь перед пунктом Белев».
За этим перечислением голых фактов скрыты тяготы, которые могут быть понятны только тем, кто там был. Тех же, кто там не был, их перечисление лишь наводит на мысль о преувеличении. Поэтому, полагаю, могу себе позволить не давать в дальнейшем комментариев, особенно исходя из того, что все впечатления могу передать лишь с точки зрения заряжающего. А заряжающий находится в таком положении, которое не позволяет ему получать общее представление о проводимых операциях.
Каждый из нас проявил себя и вкусил все невзгоды сполна. Мы были убеждены, что успех возможен только в том случае, когда каждый выкладывается до конца.
Несмотря на это, мы иногда проклинали наших командиров, некоторые из которых пренебрегали своими обязанностями и проявляли безответственность. После одного знойного дня, проведенного в сражениях, когда наши пересохшие глотки напрасно ожидали воды, мы ругались на чем свет стоит, узнав о том, что наш батальонный командир распорядился устроить ему купание, используя воду, приготовленную для нашего кофе. Это вопиющее поведение командира было выше нашего понимания. Но мысль о нашем моющемся командире давала нам такую почву для грубых солдатских шуток, что скоро этот случай стал рассматриваться лишь как курьез.
© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Центрполиграф», 2014
© Художественное оформление серии, ЗАО «Центрполиграф», 2014
Предлагаемая вниманию читателя история 3-го (германского) танкового корпуса СС начинается с его формирования и первого участия в боях в 1943 году. Соединения, составлявшие ядро этого танкового корпуса, – 11-я добровольческая моторизованная дивизия СС «Нордланд», 4-я добровольческая моторизованная бригада СС «Нидерланды» (с января 1944 года 23-я добровольческая моторизованная дивизия СС «Нидерланды») – вместе с переданными в подчинение корпуса частями (см. далее) явили собой пример нерушимого боевого товарищества и, кроме того, уже в конце войны, сражаясь в Берлине, когда от частей и подразделений корпуса остались, по сути, лишь номера и названия, определили и название данной книги, повествующей о становлении и гибели 3-го (германского) танкового корпуса СС, – трагизм верности!
История 3-го (германского) танкового корпуса СС – не просто военный дневник, сухое перечисление боевых действий, но и повествование о простом солдате Второй мировой войны.
По-видимому, будет излишним упоминать о том, какого труда стоило автору данной книги передать весь колорит сражений, в которых выпало участвовать 3-му (германскому) танковому корпусу СС. И в этой связи автор выражает благодарность Библиотеке современной истории в Штутгарте, Исследовательскому центру военной истории во Фрайбурге-им-Брейсгау и многим другим организациям, издательствам и частным лицам, предоставившим неоценимые по значимости сведения, оформленные в дневниковых записях воспоминания, личные впечатления и суждения о том нелегком периоде нашей истории.
Вильгельм Тике
3-й (германский) танковый корпус СС был создан в соответствии с приказом Верховного главнокомандующего вооруженными силами от 30 марта 1943 года. Понесенные нашими войсками в ходе войны огромные потери в живой силе вынудили командование использовать все имевшиеся на тот период людские ресурсы, в том числе не только Германии, но и ряда других стран Европы, для обеспечения возможности ведения боевых действий на значительно расширившемся театре военных действий.
Первый контингент для формирования корпуса, в частности запасной батальон дислоцированного в Голландии моторизованного полка СС «Германия», прибыл на полигон в Дембицу (Польша).
Распоряжение от 19 апреля 1943 года командования частями ваффен-СС послужило официальным приказом для формирования 3-го (германского) танкового корпуса СС, местом для которого был выбран полигон в Графенвёре. Собранный в Дембице начальный контингент был переброшен в Графенвёр.
В список частей, из которых предстояло сформировать корпус, наряду с дивизией СС «Нордланд», входила и дивизия СС «Викинг» – оба соединения и должны были составить костяк будущего 3-го (германского) танкового корпуса СС.
Добровольческий легион «Недерланд» («Нидерланды»), который первоначально планировалось включить в состав формируемой дивизии «Нордланд», в результате ходатайств влиятельных лиц из Голландии решено было сформировать как отдельную бригаду, и соответствующие мероприятия уже проводились в Тюрингии. Между тем дивизии СС «Викинг» и «Мертвая голова» были объединены в танковый корпус СС, таким образом, бригада «Нидерланды» была включена в состав 3-го (германского) танкового корпуса СС вместо дивизии СС «Викинг».
В феврале 1943 года уже начались подготовительные работы по формированию еще одной, так называемой «германской» дивизии СС, в состав которой должны были войти легион «Нидерланды», фрейкор «Данмарк» и легион «Норвеген». Выбранное первоначально название – «Waräger» («Варяги») – было отклонено, и соединение стало именоваться «Нордланд». Находившийся на тот период еще на Восточном фронте легион «Нидерланды» по причинам политического и личного характера весной 1943 года был переброшен в Тюрингию и переформирован в бригаду.
В районе Зонненберга формируется 49-й полк «Де Рёйтер» («Де Рюйтер») в составе двух батальонов. Командир полка штурмбаннфюрер Коллани, как и весь постоянный кадровый состав, служил в ранее расформированном финском добровольческом батальоне ваффен-СС.
48-й полк «Генерал Зейфард» формируется также в составе двух батальонов. Командир полка оберштурмбаннфюрер Витцхум. Наряду с перечисленными осуществляется формирование и первых частей бригады.
Командиром 4-й добровольческой моторизованной бригады СС становится Юрген Вагнер, которому присвоено звание бригаденфюрера (генерал-майора) ваффен-СС. Вагнер командовал полком «Германия» в составе дивизии «Викинг».
Дивизия «Нордланд» направлена для формирования на полигон Графенвёр. Графенвёр определен также и как местонахождение штаба командования дивизии. Начальник штаба – штурмбаннфюрер Фольмер. 1 мая 1943 года бригаденфюрер и генерал-майор ваффен-СС Фриц фон Шольц был назначен на должность командующего дивизией. Первым офицером штаба становится штурмбаннфюрер фон Бокельберг.
Наряду со штабом полка в рамках полка «Нордланд» формируется и полк «Норвегия». Остатки этого, в течение двух лет сражавшегося в составе дивизии «Викинг» на юге России легендарного полка «Нордланд» 10 мая 1943 года собираются в лагере Ауэрбах. 12 мая генерал ваффен-СС Феликс Штайнер вместе с вновь назначенным командующим дивизией Фрицем фон Шольцем проводит последнее построение полка. Штайнер с похвалой вспоминает о подвигах полка «Нордланд» и одновременно представляется в качестве командующего 3-м (германским) танковым корпусом СС. После этого личному составу полка объявлен трехнедельный отпуск.
1-й батальон «Норвегия» формируется из норвежского легиона, созданного летом 1941 года и положительно зарекомендовавшего себя в ходе операций на Восточном фронте. До переформирования легион был подчинен 2-й моторизованной бригаде СС и добровольческой латышской бригаде СС, после тяжелых сражений у Ленинграда подразделение было снято с фронта, а в мае 1943 года переброшено на полигон Графенвёр и официально расформировано. Там из 600 оставшихся человек личного состава сколачивают 1-й батальон «Норвегия».
2-й батальон «Норвегия» создается из остатков 2-го батальона «Нордланд». Прежний 1-й батальон «Нордланд» становится 3-м батальоном «Норвегия», поскольку предусматривается его оснащение бронетранспортерами.
Одновременно формируется 13-я рота пехотных орудий, 14-я зенитная рота и 16-я саперная рота. Предусматривалось и создание 15-й роты стрелков-мотоциклистов, но впоследствии выяснилось, что из этих планов ничего
не вышло, и перечисленные подразделения так и не были сформированы.
Формирование полка «Данмарк» («Дания») проходило отнюдь не гладко. Чтобы понять причины этого, необходимо вернуться в прошлое.
Когда германские войска 9 апреля заняли Данию (официальное название страны Данмарк. – Ред. ) и эта страна вступила в Антикоминтерновский пакт, германские власти после начала войны с Советским Союзом потребовали участия Дании в этой войне. С санкции властей Дании был сформирован «Фрейкор «Данмарк» (добровольческий корпус «Данмарк»). Агитация за призыв в упомянутый корпус проходила по всей стране. В циркуляре от 8 июля 1941 года военный министр Дании заявил, что офицеры и унтер-офицеры – как пригодные к воинской службе, так и запасники – должны быть зачислены в состав корпуса, а по завершении службы там снова вернуться в сухопутные войска или же в ВМС. В дополнительных директивах оговаривались все вопросы снабжения и довольствия вступавших в корпус датских солдат. Германская дипмиссия в Копенгагене пообещала, что добровольческий корпус «Данмарк» («Дания») будет действовать на Восточном фронте в качестве самостоятельного национального боевого соединения.
19 июля 1941 года первые 480 добровольцев под командованием подполковника датской армии Крюссинга маршем направились из Копенгагена в Гамбург. Формирование и боевая подготовка корпуса осуществлялись в Гамбурге и Позен-Трескау (в районе Познани. – Ред. ) под руководством офицеров-датчан.
С мая 1942 года добровольческий корпус «Данмарк» («Дания») под командованием оберштурмбаннфюрера Фредерика фон Шальбурга был переброшен на Восточный фронт для участия в операции в районе так называемой «крепости Демянск» (Демянского котла). Действуя в составе 3-й дивизии СС «Мертвая голова», датчане героически сражались на участке вдоль железной дороги (Старая Русса – Бологое на участке в пределах Демянского котла), потеряли одного за другим двух командиров – обер-
штурмбаннфюрера фон Шальбурга и оберштурмбаннфюрера фон Леттов-Форбека. После отдыха в тыловом районе добровольческий корпус «Данмарк» в декабре 1942 года уже под командованием штурмбаннфюрера Мартинсена вновь участвовал в боевых действиях в районе Великих Лук, где понес большие потери. 20 мая 1943 года отведенные в тыл остатки добровольческого корпуса «Данмарк» были расформированы на полигоне Графенвёр, и из них вновь сформирован полк «Данмарк». Вопреки обещаниям использовать «Данмарк» в качестве самостоятельной национальной боевой единицы в ходе формирования полка «Данмарк» в него включались и недатчане. Ко всему прочему командование полком «Данмарк» поручили немцу, оберштурмбаннфюреру графу фон Вестфалену. Датчане выразили протест против такого решения, часть личного состава потребовала возвращения на родину. В конфликт вмешался генерал Штайнер и обосновал необходимость изменений тем, что относительно малочисленная пехотная часть в составе дивизии будет постоянно переподчиняться разным командирам, а те, в свою очередь, не станут щадить в боях временно прикомандированную часть. Поэтому куда целесообразнее сражаться в составе одной и той же дивизии. Аргументация Штайнера была безоговорочно принята опытными командирами-фронтовиками.
Это стало известно и высшим командным инстанциям, которые не замедлили обратиться в германский МИД, который тут же связался с правительственными кругами Дании. Был подключен и посланник Дании в Берлине.
28 июля 1943 года датский посланник Мор прибыл на полигон Графенвёр. В честь его прибытия был выстроен полк с оружием на караул и состоялся военный парад. Мор попытался успокоить личный состав и обратился к офицерам и солдатам датчанам с просьбой от имени датского и германского правительств не требовать отправки на родину, ибо борьба с большевизмом является и задачей Дании в рамках Антикоминтерновского пакта.
По завершении военного парада Мор был приглашен на ужин к генералу ваффен-СС Феликсу Штайнеру в за-
мок Плассенбург неподалеку от Кульмбаха, где Штайнер разместил свой штаб.
Однако, невзирая на прибытие и личное вмешательство посланника Дании, часть датчан продолжала настаивать на немедленной отправке на родину; среди них был и последний командующий добровольческим корпусом «Данмарк» оберштурмбаннфюрер Мартинсен.
После урегулирования всех перечисленных разногласий формирование полка «Данмарк» постепенно продвигалось. Наряду с батальонами создавались и другие подразделения полка – как и в ходе формирования полка «Норвегия».
Одновременно с этим происходило формирование артиллерийского полка, саперного батальона, танкового разведбатальона, а также хозяйственно-интендантских подразделений дивизии «Нордланд». В Нюрнберге завершено формирование батальона связи «Нордланд». Все части получают личный состав из соответствующих резервных единиц. Так, саперный батальон постоянно пополняется офицерами, унтер-офицерами и рядовым составом из запасного саперного батальона СС и учебного батальона СС в Дрездене, а также из расположенной в Градиштко (близ Праги) школы саперов.
Находящийся в стадии формирования саперный батальон «Нордланд» сначала занимался боевой подготовкой личного состава как будущих пехотинцев – необходимо было спаять, сколотить подразделения. Боевая подготовка личного состава как саперов ориентировалась на отработку навыков действия штурмовых групп и подрывников, на установку минных заграждений. Объем программы подготовки хотя и был достаточно обширен, однако ограничивался отсутствием необходимого вооружения, снаряжения, техники и транспортных средств. С подобными трудностями сталкивались все без исключения дивизии.
Ремонтный батальон «Нордланд» находится на формировании в Швабахе под Нюрнбергом; формирование осуществлялось на основе 1-го взвода ремонтного батальона дивизии «Викинг».
Зенитный дивизион «Нордланд» формировался на полигоне Арюс в Восточной Пруссии и прибыл в расположение дивизии позже остальных частей.
Полевой запасный батальон «Нордланд» формировался под командованием штурмбаннфюрера Франца Ланга с привлечением контингента запасников из Зеннхайма.
Постепенно в батальонах и полках соединения начали сказываться сложности с пополнением личным составом. Нехватка добровольцев из намеченных стран (Северной Европы) приводит к тому, что в 3-й (германский) танковый корпус СС и дивизию «Нордланд» начинает поступать контингент добровольцев и, частично, призванных из стран Юго-Восточной Европы. Но, невзирая на вполне объяснимые трудности начального этапа, продиктованные различными факторами, рождалось солдатское сообщество, которое в скором будущем доказало в боях с противником свою состоятельность.
Пополнение поступало и поступало, людей распределяли по ротам. В итоге полк «Данмарк» на 40 % состоял из датчан, на 25 % из немцев рейха и на 35 % из фольксдойче (этнических немцев) из Румынии. Численность полка вскоре достигла цифры в 3200 человек. Примерно так же обстояли дела и в полку «Норвегия». Части дивизии в подавляющем большинстве состояли из немцев рейха, прошедших боевую подготовку в соответствующих частях запаса. Но и туда постепенно прибывали новобранцы из других стран, вследствие чего этнический состав менялся.
Трудности с поступлением вооружения и техники ощущались повсеместно. Приходилось вновь и вновь на ходу менять планы боевой подготовки личного состава. Но изобретательность командиров помогала выходить из положения и, невзирая ни на что, продолжать обучение.
Формированием танкового батальона занимался штурмбаннфюрер Кауш. Но главное ответственное лицо – оберштурмбаннфюрер Мюленкамп, прибывший на полигон Графенвёр вместе с подразделениями своего танкового полка «Викинг».
Вокруг командира батальона, испытанного в боях офицера «Викинга», сплотились боевые офицеры и унтер-офицеры.
Унтерштурмфюрер Вилли вместе с несколькими технически подготовленными солдатами был направлен в Эрланген в учебный танковый батальон за технической документацией и наглядными пособиями, необходимыми для подготовки танкистов. Итог кропотливой восьмидневной работы в Эрлангене – техническая документация танка Pz V («Пантера»). Можно было переходить к теоретическому курсу обучения экипажей танков и их командиров. Возникла необходимость в многочисленных командировках специалистов для доставки всех материалов и документации, необходимых для подразделений.
Прибывало пополнение, среди них большой процент этнических немцев из Румынии. Все они были физически здоровыми, молодыми людьми с открытым характером. С такими было приятно служить. Боевая подготовка пехотинцев близилась к завершению. После этого большую часть личного состава должны были направлять на специальные курсы при учебном танковом батальоне в Эрлангене, на танковые заводы в Нюрнберге, в танковую школу в Вюнсдорфе и на танковый полигон в Путлосе.
Под командованием оберштурмбаннфюрера Мюленкампа была начата боевая подготовка танкистов на старой технике – танках Pz III и Pz IV. Обучались и радиоделу.
Было ясно, что воевать всем находившимся пока что в стадии формирования частям и подразделениям придется в исключительно сложных условиях. Но, невзирая на все проблемы боевой подготовки, формирование дивизии «Нордланд» к началу августа 1943 года было в основном завершено. Во главе соединения встал бригаденфюрер (генерал-майор) ваффен-СС Фриц фон Шольц, тот самый Шольц, который в свое время столь же ответственно отнесся к формированию полка «Нордланд», а затем командовал им в течение трех лет.
Находящийся в стадии формирования в западном лагере Ауэрбах саперный батальон «Нордланд» объединился с 16-м батальоном «Норвегия» и «Данмарк» и в середине августа 1943 года вместе с частями 3-го (германского) танкового корпуса СС и бригадой «Нидерланды» переброшен на полигон Бенешау в Богемии (Чехии) для проведения учений по особой программе. Личный состав был размещен в населенных пунктах, расположенных в непосредственной близости от саперной школы СС в Градиштко. Находясь у Молдау , личный состав имел возможность проведения тренировок на воде, тем более что постепенно начинают прибывать вооружение, техника, транспортные средства и необходимое снаряжение.
По аналогичной схеме проходило обучение личного состава полков бригады «Нидерланды» в Тюрингии, но там отсутствовало артиллерийское вооружение и не были до конца сформированы части и подразделения бригады.
Между тем в районе Графевёра формирование частей корпуса было завершено. Начальник штаба штандартенфюрер Йоахим Циглер создал штаб 3-го (германского) танкового корпуса СС и следил за ходом формирования частей и соединений.
По истечении трехмесячного срока с начала формирования ОКХ (Главное командование сухопутных войск) распорядилось о переброске корпуса в прифронтовой район. Генерал Штайнер отклонил первоначальный вариант – переброску корпуса на побережье Атлантики, – сославшись на то, что личный состав корпуса, в значительной степени состоявший из добровольцев, в силу ряда обстоятельств целесообразно использовать не на Западном фронте. В конце концов было принято решение о переброске 3-го (германского) танкового корпуса СС в Хорватию. Пока что вооружение ограничивалось лишь личным огнестрельным оружием – ни танки, ни штурмовые орудия еще не поступили, отсутствовали и необходимые транспортные средства, и артиллерия.
В конце августа 1943 года был издан приказ о переброске 3-го (германского) танкового корпуса СС в Хорватию. 28 августа штаб корпуса выехал на поезде от вокзала в Байройте. Генерал Штайнер вместе с несколькими офицерами-штабистами 29 августа отправился на автомобилях, и к 1 сентября весь штаб командования корпуса собрался в восточной части столицы Хорватии Загреба.
Вскоре в Хорватию прибыли все части дивизии «Нордланд». Бригада «Нидерланды» была переброшена немного позже.
8 сентября 1943 года в 20 часов 20 минут корпус получил известие о капитуляции Италии. В 21:30 части корпуса были приведены в состояние боевой готовности. 3-й (германский) танковый корпус СС находился в подчинении группе армий «Ф» под командованием фельдмаршала Вейхса и 2-й танковой армии под командованием генерала Рендулича. Только что прибывшие в Загреб подразделения 5-го танкового полка СС и танковый батальон «Нордланд» из Загреба через Самобор были направлены в Карловац, где они разоружили части итальянской дивизии «Ломбардия» и взяли в плен генералов Кипионе и Питау. Была обеспечена надежная защита района Карловаца с юга. В середине сентября танковая группа оберштурмбаннфюрера Мюленкампа подчинялась 14-му полку сил полиции под командованием полковника Гризеля, продвигавшемуся на юг от дороги Карловац – Триест, для обеспечения обороны оголившегося после ухода итальянцев участка. Для поддержки полку полковника Гризеля был придан батальон под командованием Хака (вновь сформированный в составе полка «Германия»).
В ходе разоружения итальянских частей в Самоборе и Карловаце корпус был вынужден защищать итальянских офицеров от своих же солдат. Танковый батальон «Нордланд» – пока что без танков – получил от разоруженных
итальянцев их матчасть – так называемые «танки Бадольо» .
Дивизия расквартирована в районе Сисак – Глина – Босански-Нови, в Сисаке расположился командный пункт дивизии. Впрочем, там же в Сисаке находятся почти все части дивизии, среди которых и разведывательный батальон. Батальон связи разместился южнее Загреба и подчинен непосредственно корпусу. В Самоборе расположился танковый батальон «Нордланд», в который начали поступать танки и штурмовые орудия. Кроме того, на вооружении находились уже упомянутые «танки Бадольо». Итальянские машины не были оснащены рациями, поэтому взаимодействие подразделений осуществлялось посредством сигнальных флажков. Штурмовые орудия поступали в 3-ю роту 11-го танкового батальона СС. Прибывали и недостающие кадры – водители и унтер-офицеры.
В районе, контролируемом партизанами, были нередки перестрелки. Партизанская тактика известна – коварные удары в спину. В этом районе имелись три силы: германские вооруженные силы, лояльно относившиеся к немцам хорватские усташи, из которых и состояли полицейские силы правительства Хорватии, и прокоммунистически настроенные партизаны, стремившиеся заручиться поддержкой населения. И надо сказать, грубые политические ошибки правительства Хорватии нередко толкали население в объятия партизан.
В районе Босански-Нови 23-й полк «Норвегия» провел несколько операций, но особого успеха они так и не достигли. В конце сентября в районе городка Огулин
14-й полицейский полк оказался в весьма сложном положении – в течение нескольких дней эта часть находилась в кольце окружения довольно крупного партизанского соединения. Рота связи (мощность передатчика 80 вт) 2-й роты 11-го батальона связи СС обеспечивала связь со штабом командования 3-го (германского) танкового корпуса СС. Генерал Штайнер вылетел на легком самолете «Физелер Шторьх» в окруженный городок для подготовки операции по деблокированию.
В ходе этой операции была осуществлена переброска 3-го батальона «Норвегия» на угрожаемый участок. Выгрузка в Дуга-Ресе, затем пешим маршем в Кистоль на исходную позицию. Полицейский полк под командованием полковника Гризеля был деблокирован, участок к югу взят под охрану. Базируясь на Кистоль, 3-й батальон «Норвегия» штурмбаннфюрера Ломана провел несколько операций против партизан. В конце октября ударная группа 3-го батальона «Норвегия» перешла в наступление и в течение нескольких дней удерживала плацдарм через речку. В ходе операции погиб командир отделения Фритц Зиверс (2-я рота «Норвегия»). 21 ноября 9-я и 11-я роты «Норвегия» оказались втянуты в ожесточенный бой с партизанами, в этой схватке погиб один норвежец, унтерштурмфюрер Лунд. Из Самобора танковый батальон «Нордланд» на «танках Бадольо» и штурмовых орудиях был направлен для проведения операции по освобождению от партизан района горы Окич.
Полк «Данмарк», дислоцировавшийся и совершенствовавший боевую подготовку в районе населенных пунктов Петриня и Глина, также должен быть начеку. Роты полка размещались на наиболее угрожаемых участках и постоянно сменялись. Но, несмотря ни на какие меры, немцам удавалось держать под контролем лишь населенные пункты, в которых располагались их части, – партизаны были повсюду, и в то же время их присутствие оставалось скрытным.
1-й батальон «Данмарк» был расквартирован в Глине в самом открытом месте. Глина – селение или даже городок с населением в 2300 человек. Связь отсюда лишь
до селения Петриня. Глина окружена полукружием холмов, занятых партизанами. Продолжавшиеся партизанские атаки вынуждали батальон находиться в состоянии постоянной боевой готовности. 28 сентября в Глине проходил обмен военнопленными. В последующие дни партизаны несколько раз подвергали это селение интенсивным атакам, однако 1-й батальон «Данмарк» успешно отбивал их.
20 ноября партизаны атаковали Глину силами общей численностью до 5000 человек. 1-й батальон «Данмарк» располагал 300 солдатами на позициях, и еще человек сто пятьдесят находились в резерве, в основном это были датчане. Ценой значительных потерь батальон сумел отбить все дневные атаки противника, а также одну ночную. Кровопролитные схватки продолжились и 21 ноября; 22 ноября напряжение спало. Была предпринята попытка установить связь с Петриней. 1-й взвод 1-й роты попал в засаду и был разгромлен. Унтерштурмфюрер Ларсен и еще несколько человек сумели вернуться. На помощь была направлена ударная группа, но также безуспешно, результат – 3 человека убитых и 8 раненых. 23 февраля в 16:00 партизаны снова пе решли в наступление при поддержке трех танков. Два танка были подбиты расчетом противотанкового орудия 4-й батареи 24-го полка, третьему удалось уйти. 24–25 ноября ожесточенные схватки возобновились. После того как пикирующие бомбардировщики подвергли удару с воздуха позиции партизан, наступила передышка. 1-й батальон 24-го полка сумел удержать Глину. Оберштурмбаннфюрер Норреен, временно исполнявший обязанности командира 1-й роты, был назначен на должность заместителя командира 3-го батальона 24-го полка.
Получив донесение штаба 1-го батальона 24-го полка «Данмарк» из Глины, командир полка оберштурмбаннфюрер фон Вестфален отвел силы 2-го и 3-го батальонов в район гор, где, согласно данным разведки, появились партизаны. На месте остались лишь 5-я и 10-я роты, которым было поручено оборонять Храстовицу и Петриню. Командир 3-го батальона 24-го полка оставлен в Петрине ответственным командиром остающихся там сил немцев.
#Чуть позже партизаны атаковали населенный пункт Храстовица. Прежде чем командир полка выяснил обстановку на участке 5-й роты, участь окруженных партизанами в Храстовице сил была решена. В ответ на просьбу командира 5-й роты 24-го полка прислать подкрепление штурмбаннфюрер Якобсен без промедления направил из Петрини в Храстовицу 2 эскадрона казаков. Оба подразделения оказались втянуты в тяжелый бой и были остановлены партизанами. 7-я рота 24-го полка под командованием гауптштурмфюрера Хемеля, за два дня до описываемых событий отделенная от 5-й роты 24-го полка в Храстовице, атаковала Храстовицу, и… выяснилось, что удар нанесен впустую – партизаны отошли в горы. Солдаты 7-й роты обнаружили в Храстовице лишь обезображенные трупы своих товарищей, лишь немногим удалось избежать кровавой резни, устроенной партизанами.
Разведывательный батальон дивизии «Нордланд» разместил свой штаб и некоторые из подразделений в Сисаке. 15 сентября 2-я и 3-я роты были переброшены на 25 км в горы. 2-я рота расквартировалась на одном из крестьянских подворий. Там проходили занятия по боевой подготовке, оборудование позиций, сопровождение транспорта и прохождение учебных курсов. 11 октября 2-я рота была переведена в Тополавач, деревню рядом с той, где размещена 3-я рота. И снова боевое охранение, оборудование позиций и боевая подготовка. 15 октября роты подняли по тревоге. В 4 км было взорвано здание железнодорожного вокзала. Обе роты отправились для охраны двух деревень. 24 октября снова тревога. Подразделения разведывательного батальона на всех имевшихся в распоряжении транспортных средствах были срочно переброшены на 40 км вниз по течению Савы и атаковали лагерь партизан. Лагерь оказался пуст – немцы застали там лишь двоих партизан. В начале ноября 1-я рота получила на вооружение 8-колесный бронетранспортер, остальные роты – полугусеничные.
В танковом батальоне «Нордланд» в Самоборе продолжались занятия по боевой подготовке. Батальон до сих пор ждал поступления танков. Дислоцированные в Кар-
ловаце части 5-го танкового полка СС еще в конце октября были выведены из состава пехотной дивизии генерал-лейтенанта Нихоффа, получили на вооружение в Эрлангене бронетранспортеры и были переброшены в Россию для участия в боевых действиях в составе дивизии СС «Викинг».
Та же картина наблюдается и в бригаде «Нидерланды», расположившейся севернее Загреба. Штаб бригады перебрался в Крапинске, 98-й полк в район городка Забок (штаб и 2-й батальон 48-го полка в селении Крапина), штаб 49-го полка в Стубице-Топлице, 1-й батальон 49-го полка в Доня-Стубица, 2-й батальон 49-го полка в Орославье.
В конце ноября 1943 года дивизия «Нордланд» получила приказ о передислокации на фронт под Ленинградом. Одна за другой отправились роты и казачьи части. Вновь разгорелись бои с партизанами. Бронетехника использовалась для охраны подлежащих переброске частей и подразделений. Некоторым из них приходится с боем пробиваться к станциям погрузки. 3-й батальон 23-го полка «Норвегия» грузился в Карловаце 25 ноября. Погрузка 24-го полка «Дания» осуществляется в Петрине, откуда последние эшелоны уходили 7 декабря. В числе последних – не считая танкового батальона – в Загребе грузилась 2-я рота разведбатальона, обеспечивавшая охрану частей и подразделений в ходе переброски к станциям погрузки. Все части получили необходимое для ведения боевых действий на Восточном фронте зимнее обмундирование.
Расположенная севернее Загреба бригада «Нидерланды» пока что оставалась в районе активности партизан, совершенствуя боевую выучку.
Саперный батальон дивизии «Нордланд» и 16-е (саперные) роты полков «Норвегия» и «Данмарк» в Хорватию не попали. Прямо с полигона Бенешау маршем их отправили для соединения с остальными частями дивизии «Нордланд» для предстоящего участия в боевых действиях в районе Ораниенбаумского плацдарма западнее Ленинграда.
22 декабря 1943 года места дислокации в Хорватии покинуло последнее подразделение дивизии «Нордланд» – танковый батальон. Погрузившись в Загребе, он последует за остальной дивизией. В ту же ночь партизаны сумели прорваться к окраинам Самобора. Взвод зенитчиков и полевой караул вступили с ними в бой и оттеснили атаковавших. Личный состав танкового батальона встретил Рождество 1943 года в вагонах эшелона, доставлявшего солдат и офицеров на фронт. А вооружение танками Pz V «Пантера» все еще ждали.
В конце декабря 1943 года бригада «Нидерланды» также последовала за 3-м (германским) танковым корпусом СС, в район Ораниенбаумского плацдарма советских войск (существовавшего с сентября 1941 г. по январь 1944 г.). На тот период бригада «Нидерланды» не имела тяжелого вооружения. Предусмотренный планом артиллерийский дивизион еще только предстояло сформировать в Бенешау в Чехии.
Зенитного дивизиона бригады «Нидерланды» также не было в Хорватии. Подразделение получило приказ следовать на северный участок Восточного фронта, находясь на полигоне Арис в Восточной Пруссии.
Итальянские танки, даже так называемый «средний» М 13/40 (и его модификации 14/41 и 15/42), имели низкие боевые характеристики – при весе 14–15,5 т лобовую броню 45 мм, бортовую 25 мм, пушку 47-мм. При боестолкновениях с пехотными танками англичан «Матильда» (имевших броню 78 мм) или советскими средними танками Т-34 или тяжелыми КВ итальянцы массово «горели синим пламенем». «Танки Бадольо» – поскольку после ареста Муссолини король Италии назначил Бадольо премьер-министром (июль 1943), а 3 сентября правительство Бадольо подписало договор о капитуляции Италии.
Хорватские правители руками усташей проводили геноцид сербов, истребив самыми зверскими способами сотни тысяч, а также других меньшинств. Активно включались в войну против СССР.
Эта книга - жестокие и циничные откровения профессионального убийцы, прошедшего через самые страшные сражения Второй мировой войны, знающего подлинную цену солдатской жизни на передовой, сто раз видевшего смерть через оптический прицел своей снайперской винтовки. После Польского похода 1939 года, где Гюнтер Бауэр проявил себя как исключительно меткий стрелок, он был переведен в элитные парашютные войска Люфтваффе, превратившись из простого Feldgrau (пехотинца) в профессионального Scharfschutze (снайпера), и в первые часы Французской кампании, в составе…
Командир танка Отто Кариус воевал на Восточном фронте в составе группы армий «Север» в одном из первых экипажей «тигров». Автор погружает читателя в самую гущу кровавого боя с его дымом и пороховой гарью. Рассказывает о технических особенностях «тигра» и его боевых качествах. В книге приведены технические доклады по испытаниям «тигра» и отчеты о ходе боевых действий 502-го батальона тяжелых танков.
Если верить статистике, за всё время существования Третьего Рейха в Германии было произведено чуть более 50 000 танков и самоходных орудий – в два с половиной раза меньше, чем в СССР; а если считать ещё и англо-американскую бронетехнику, то численное превосходство союзников было почти шестикратным. Но, несмотря на это, немецкие танковые войска, ставшие главной ударной силой блицкрига, завоевали для Гитлера пол-Европы, дошли до Москвы и Сталинграда и были остановлены лишь колоссальным напряжением сил советского народа. И даже когда война покатилась…
Они по праву считались элитой вооруженных сил Третьего Рейха. Их величали «танковой гвардией» Гитлера. Их бросали на самые опасные участки фронта. Их боевой путь отмечен тысячами сгоревших советских, американских, британских танков… Прекрасно подготовленные, вооруженные новейшей техникой, фанатично преданные фюреру, танковые дивизии войск СС отличились во всех решающих сражениях 1943–1945 гг. - от Харькова и Курска до Нормандии, от Арденн до Балатона и Берлина. Но ни храбрость личного состава, ни грозные «пантеры» и «тигры», ни богатый боевой…
Мемуары немецкого офицера, в которых автор рассказывает о своей службе в рейхсвере, гитлеровском вермахте и бундесвере. В 1960 году Бруно Винцер, штабс-офицер бундесвера, тайно покинул Западную Германию и перешел в Германскую Демократическую Республику, где издал эту книгу - историю своей жизни.
В начале 1945 года Гитлер предпринял последнюю попытку переломить ход войны и избежать окончательной катастрофы на Восточном фронте, приказав провести в Западной Венгрии крупномасштабное наступление с целью выбить части Красной Армии за Дунай, стабилизировать линию фронта и удержать венгерские нефтяные прииски. К началу марта германское командование сосредоточило в районе озера Балатон практически всю броневую элиту Третьего Рейха: танковые дивизии СС «Лейбштандарт», «Рейх», «Мертвая голова», «Викинг», «Гогенштауфен» и др. - в общей сложности…
Вторая мировая война. Потери в танковых дивизиях с обеих сторон исчисляются десятками подбитых машин и сотнями погибших солдат. Однако у «Белого тигра», немецкого танка, порожденного самим Адом, и Ваньки Смерти, чудом выжившего русского танкиста с уникальным даром, своя битва. Свое сражение. Свой поединок.
Бывший командир подводного флота нацистской Германии Вернер знакомит читателя в своих мемуарах с действиями немецких подводных лодок в акватории. Атлантического океана, в Бискайском заливе и Ла-Манше против английского и американского флота во время Второй мировой войны.
После прихода Гитлера к власти в Германию начали возвращаться этнические немцы - фольксдойче, предков которых судьба разбросала по всему миру. Автор этой книги родился на Украине, откуда его семья эмигрировала в Канаду. Весной 1939 года Клаус Штикельмайер вернулся на историческую родину и вскоре был призван в Вермахт. Служил в 7-й танковой дивизии наводчиком на Pz IV, затем его перевели на самоходку Jagdpanzer IV - так из Panzerschutze (танкиста) он превратился в Panzerjagerа (истребителя танков). Как и многим его сослуживцам, попавшим на фронт после Курской битвы,…
Помимо передовой тактики блицкрига, помимо сокрушительных танковых клиньев и грозных пикировщиков, наводивших ужас на врага, к началу Второй мировой войны Вермахт обладал еще одним «чудо-оружием» - так называемой Infanteriegeschutzen («пехотной артиллерией»), чьи орудия сопровождали немецкую пехоту непосредственно в боевых порядках, чтобы при необходимости поддержать огнем, прямой наводкой подавить вражеские огневые точки, обеспечить прорыв обороны противника или отражение его атаки. «Пехотные артиллеристы» всегда находились на самых опасных…
Мемуары рядового Юрия Владимирова представляют собой детальный и чрезвычайно точный рассказ о жизни в немецком плену, в котором он провел почти три года. Лишения, тяжелые болезни, нечеловеческие условия быта. Благодаря хорошим языковым способностям автор в совершенстве овладел немецким языком, что помогло выжить ему и многим его товарищам. После окончания войны мытарства бывших военнопленных не закончились – ведь предстояла еще длинная дорога домой. На родине Ю.В. Владимиров свыше года подвергался проверке, принудительно работая на угольных…
Начальник отдела военно-исторической службы армии США Эрл Зимке в своей книге рассказывает о двух широкомасштабных кампаниях, проведенных фашистской Германией на северном театре военных действий. Первая началась в апреле 1940 года против Дании и Норвегии, а вторая велась совместно с Финляндией против Советского Союза. Территория военных действий охватывала пространство от Северного моря до Северного Ледовитого океана и от Бергена на западном побережье Норвегии до Петрозаводска, бывшей столицы Карело-Финской Советской Социалистической…
Начальник отдела военно-исторической службы армии США Эрл Зимке в своей книге рассказывает о боевых действиях, проведенных армией Германии в апреле 1940 года против Дании и Норвегии и в союзе с Финляндией против Советского Союза. В книге нашли отражения сведения из материалов трофейных архивов германских сухопутных войск и военно-морских сил. Использованы мемуары и другие письменные свидетельства немецких офицеров, принимавших участие в боевых операциях на фронтах северного театра военных действий…
Мемуары бывшего германского императора Вильгельма II-го представляют собою интересный человеческий документ. Каковы бы ни были настоящие качества Вильгельма II-го, как человека и правителя, нельзя отрицать, что он в течение целого ряда лет занимал одно из первых мест на мировой исторической арене. И до войны 1914 - 1918 г. и в особенности во время ее действия высказывания немецкого императора приковывали к себе самое напряженное внимание на всем пространстве нашей планеты.
Хайнц Шаффер, командир немецкой подводной лодки U-977, рассказывает о событиях Второй мировой войны, о службе на подводном флоте, не утаивая ее тягот, опасностей и условий быта; о битве за Атлантику и удивительном спасении субмарины, совершившей длительный автономный переход до Аргентины, где команду ждало заключение и обвинение в спасении Гитлера. Приведенная в книге информация особенно ценна тем, что дана с позиции противника СССР в войне.
Что прежде всего вспомнит большинство читателей, услышав чеканную фамилию «Маннергейм»? Смутное упоминание о «Линии Маннергейма» из учебника истории, связанное с советско-финляндской войной. А что это за «Линия», кто, когда и зачем ее построил, да и почему возникла война между Финляндией и СССР - об этом до самого недавнего времени у нас в стране предпочитали не говорить в подробностях… Книга воспоминаний выдающегося государственного и военного деятеля Финляндии, оказавшего большое влияние на политическую жизнь всей Европы первой половины…
"Теплое весеннее солнце озарило землю к юго-востоку от Берлина. Было около десяти часов утра. Все начиналось по новой. С близлежащего спаржевого поля к нам тянулись раненые, все старались вновь покрепче вцепится в броню нашего "Королевского тигра".
Мы быстро устремились вперед, догонять других. Вскоре танк снова остановился. Впереди, рядом с дорогой, стояло противотанковое орудие, которое нам удалось уничтожить фугасным снарядом.
Внезапно со стороны правого борта донесся металлический лязг, за которым последовало продолжительное шипение. Вокруг разлился ослепительный белый туман.
На секунду наступила мертвая тишина. Нам следовало бы заметить раньше этот русский танк справа от нас. Глаза зажмурились сами собой, руки стиснули голову, как будто это могло защитить...
Густой белый дым заполнил всю кабину нашего танка, от волны обжигающего жара перехватило дыхание. Танк горел. Ужас и паралич, как наваждение, овладели сознанием. Захлебывающийся крик.
Каждый пытается найти спасительный выход наружу, на свежий воздух, а языки пламени уже обжигают руки и лицо. Головы и тела ударяются друг о друга. Руки цепляются за раскаленную крышку спасительного люка. Легкие того и гляди взорвутся.
Кровь бешено стучит в горле и черепной коробке. Перед глазами - пурпурная чернота, иногда разрываемая зелеными вспышками. Непослушными руками я хватаюсь за люк, барахтаюсь, натыкаясь на пушку и приборы, и в крышку люка ударяются сразу две головы.
Инстинктивно я отталкиваю Лабе вниз и вперед головой и всем корпусом вываливаюсь наверх. Зацепляюсь за крючок своей кожаной курткой и срываю ее; в последний раз замечаю, как блеснул серебром Железный крест, прежде чем куртка летит в горящее чрево танка.
Вниз головой падаю с башни танка, отталкиваясь руками от брони. Вижу что с пальцев рук почти слезла вся кожа и одним рывком срываю ее остатки чувствуя как струится кровь. За мной из танка выпрыгивает горящая как факел фигура радиста.
Мимо меня проносятся обожженные Хантингер, Ней и Эльс. В следующий момент за нашей спиной раздается взрыв, башня отделяется от танка. Все. Это конец! Но я бегу в сторону своих, туда, где спасение..." - из воспоминаний гауптшарфюрера Штренга 502-й тяжелый танковый батальон СС.
Как мы уже знаем, впервые «Пантеры* были опробованы в России, во время грандиозного танкового сражения под Курском. Дебют оказался неудачным, но вскоре "Пантерам" удалось «спасти репутацию» в сражениях на северо-западе Европы, в Италии и даже на Восточном фронте. Наряду с оставшимися в строю PzKpfw IV, "Пантеры" прикрывали фланги вермахта и представляли собой несокрушимый заслон от контратак противника.
Предоставим слово участнику событий. Перед вами дневниковая запись Найджеля Дункана, бригадира (впоследствии генерал-майора) британской армии, командира 30-й танковой бригады прославленной 79-й танковой дивизии. Вот как он описывает свою первую встречу с "Пантерами»: «Я специально пошел посмотреть на "Пантеры". Превосходные машины! Особенно мне понравилось устройство боевого отделения -удобно расположенное место заряжающего, великолепный обзор для командира... Позиция механика-водителя также вне всякой критики. Все люки снабжены пружинами, на всем лежит отпечаток тщательно продуманного замысла и прекрасной работы... В танке есть все, чего только можно пожелать - и гидропривод для поворота башни, и сложнейшая оптика, и хорошая радиостанция!»
Кадры танкового боя между ам.танком "Першинг" и нем. танком "Пантера"
Восторги Найджеля Дункана вполне подтверждаются показаниями пленного члена экипажа танка "Пантеры". В своем докладе, озаглавленном «Пантеры» - технические неисправности и способы их устранения», он доказывает ошибочность пренебрежительного отношения к новой немецкой технике, сложившегося в первые месяцы ее использования. Военнопленный категорически не согласен с точкой зрения, согласно которой «Пантера» является маломощным, слабым танком. Он признает, что, как практически у всех новых моделей, у «Пантеры» есть некоторые проблемы с двигателем, однако после того, как они будут преодолены, новый танк будет во многом превосходить PzKpfw IV. Далее пленный перечислил несколько основных недостатков «Пантеры» и возможных путей их скорейшего исправления:
1. Частые поломки во время переключения скоростей. По мнению пленного, это происходит по причине неопытности механиков-водителей.
2. В частности, проблемы переключения с третьей скорости пленный объясняет тем, что многие механики-водители до сих пор не научились делать это правильно и не привыкли переключать скорости, удерживая газ в нужном положении. После того как механик-водитель приспособится к новому танку, проблемы, как правило, исчезают.
З.У самых первых "Пантер" плохо включалась главная передача, однако теперь эта проблема полностью устранена.
4. Проблемы с давлением масла объяснялись неисправностью масляного насоса. После того как туда поставили восемь прокладок, проблема полностью исчезла.
5. Гидропривод поворота башни не вызывает никаких нареканий. (Выдержка из протокола допроса военнопленного органами Ml 10A от 6 сентября 1944 г. В комментарии к протоколу военнопленный характеризуется как «хорошо информированный и заслуживающий доверия источник»).
Уничтоженный советскими войсками немецкий танк "Пантера"
Вскоре союзникам пришлось на деле убедиться в том, что разговоры о непревзойденных боевых качествах «Пантеры* не были преувеличением. Как явствует из приведенных ниже отчетов, каждая подбитая «Пантера» становилась настоящим праздником для войск коалиции. Первый документ представляет собой технический отчет из Средиземноморского театра военных действий. Первую «Пантеру» подбил ирландский «Черчилль» из 25-й танковой бригады. Он поразил ее башню снарядом из своей шестифунтовой пушки (впрочем, тут же нашлось еще несколько претендентов на лавры, так в подбитой «Пантере» нашли 75-мм снаряд М61, однако по целому ряду признаков венок победителя все же заслужили ирландцы). «Пантере» просто не повезло - во время следования по рыхлой дороге она угодила в глубокую канаву. Незавидное положение, видимо, усугубилось какой-то механической поломкой, поскольку мы видели распахнутые люки и суетящийся возле них экипаж. Когда наш снаряд пробил башню, экипаж поспешно покинул танк, оставив внутри одного убитого. В спешке они не успели подорвать свой танк, так что нам достался превосходный трофей, только бинокулярный прицел безвозвратно погиб в бою. После окончания боя ремонтная служба 25-й танковой бригады сумела реанимировать подбитый трофей и отправила его в свой лагерь для изучения и испытаний. После того как «Пантеру» продемонстрировали командующему 8-й армии, ее эвакуировали в ремонтные мастерские, на 16-ю базу, дислоцированную в Неаполе. Там немецкий танк подготовили к транспортировке и погрузили на корабль. Надеемся, плавание пройдет благополучно и очень скоро «Пантера» окажется в Англии...
Немецкий средний танк "Пантера"
Что можно сказать о танке "Пантера"? Превосходный танк, который, будучи примененным в пустыне, может принести немало вреда нашим войскам. Однако успех применения этой боевой машины во многом зависит от того, удастся ли ей «повернуться лицом» к неприятелю. Борта башни и корпуса настолько тонки, что пробить их не составляет особого труда. Сейчас новые немецкие машины отправляются в Центральную Европу. Посмотрим, как они сумеют защитить свои фланги от наших атак! Однако командование, видимо, придерживается иного мнения, указывая на то, что мы еще ни разу не сталкивались с «Пантерами» в настоящем бою. Так что не время расслабляться. Вообще-то немцы не вводят «Пантеры» в действие до тех пор, пока ситуация не станет критической, а вышедшие из строя машины большей частью подрываются собственными экипажами. Так что нам еще очень повезло - случаи захвата практически неповрежденной машины крайне редки.
Немецкий средний танк "Пантера"
По ленд-лизу в Великобританию поставлялось несколько модификаций американских «Шерманов». Несколько "Шерманов" М4А1 и М4А4 англичане снабдили 17-фунтовой пушкой Мк IVc высокой начальной скоростью бронебойного снаряда (более 900м/с). Такие мощные версии "Шерманов" получили название «Шерман Файрфлай-. - Прим. пер.
А вот что пишет Альфред Джонсон, бывший капрал эскадрона В 4/7 королевского драгунского гвардейского полка, участвовавший в 1944 г в боях в Нормандии. «Безусловно, лучшим танком из всех, принимавших участие в боевых действиях на территории Нормандии, были немецкие «Пантеры». Они были гораздо быстрее и маневреннее неуклюжих «Тигров». Своей длинноствольной 75-мм пушкой они пробивали американские «Шерманы» стой же легкостью, с какой пехотинец вскрывает штыком банку консервированной фасоли. Лобовая броня этих машин была такой толстой, что наши снаряды просто отскакивали от нее. Вся надежда была на бронебойные снаряды наших 75-мм гаубиц. Однако они обладали весьма невысокой начальной скоростью снаряда. Даже к августу 1944 г. лишь немногие танковые подразделения получили долгожданные «Файерфлай» («Шерман» с 17-фунтовой пушкой)". Неудивительно, что шансы моего подразделения подбить «Пантеру» практически равнялись нулю.
Памятка для советских солдат/артиллеристов и танкистов: Уязвимые места танка "Пантера"
Начать с того, что для этого мы должны были открыть огонь первыми, а немцы не склонны были предоставлять нам такую возможность. Обычно когда мы двигались в сопровождении пехоты, то узнавали о присутствии неприятеля только после того, как первые ряды наших солдат начинали падать под огнем, а первые танки окутывались густыми клубами черного дыма... 1 августа наш полк двигался в сопровождении 214-й пехотной бригады 43-й Уэссекской дивизии в направлении Комона. Нашей целью было занятие района Васси с горой Мон-Пенсон. По пути мы наткнулись на стойкую оборону немцев. Прокладывать дорогу на юг приходилось в ожесточенных боях. В один из дней наш эскадрон получил приказ сопровождать 1-ю Уорчестерскую. Наша часть двигалась по гребню небольшой высоты, проходившей через широкое поле. Первым слева двигался танк сержанта Перри, за ним, в центре - машина лейтенанта Пенроса, на которой я служил радистом-заряжающим, а справа шел танк сержанта Коллинза. Стоило танку Коллинза чуть отстать, как он тут же попал под огонь немцев и потерял убитым водителя. Нас всех спасло только то, что сержант Перри успел заметить местоположение атаковавшей нас "Пантеры". Она оказалась совсем рядом - на расстоянии каких-нибудь 400 ярдов влево от направления нашего движения - притаившись за живой изгородью. Сержант, не теряя ни секунды, открыл огонь из своего 75-мм орудия. До сих пор не пойму, как ему посчастливилось угодить прямо под башню! Экипаж спешно покинул подбитую «Пантеру» и скрылся...
Сожженая "Пантера" возле Кельнского собора. Западный фронт.
На следующее утро, когда мы прибыли на то же место, ожидая приказа, к нам подбежал военный корреспондент с фотоаппаратом и попросил показать, где находилась подбитая давеча "Пантера"., Мы показали." Неустрашимый боец передовицы» кинулся в свой джип, схватил канистру бензина, храбро плеснул на неподвижный остов и торопливо защелкал аппаратом. Наверное, хотел доказать своему шефу, что всегда поспевает вовремя!»
При встрече с танками союзников преимущество обычно было на стороне «Пантер», что лишний раз доказывает следующий эпизод из истории 35-го танкового полка вермахта. В нем рассказывается, как в сентябре 1944 г. "Пантера" под командованием унтер-офицера Христа в кратком бою под Ригой подбила семь русских танков. «Наш полк удерживал высоту 902. В атаке на русские позиции принимала участие и "Пантера" под командованием унтер-офицера Христа. Кроме него, в экипаж танка входили: Рехард - наводчик; Мехлинг - заряжающий; Гитль -механик-водитель и стрелок-радист Фаустман.
Танк "Пантера" уничтоженный попаданием в боковую часть башни.
Во время продвижения танк вдруг забарахлил, поэтому Христ приказал механику-водителю отойти в безопасное место под прикрытие холма и выяснить причину поломки. После краткого осмотра Гитль выяснил, что в танке течет масло, а кроме того, неисправен тормоз. Исправить поломки на месте не представлялось возможным. Об участии в атаке не могло быть и речи, нужно было буксировать танк для ремонта. Унтер-офицер Христ связался по рации с командиром, доложил о поломке, а затем вызвал ремонтную роту. Русские истребители и бомбардировщики кружили над неподвижным танком, кругом рвались снаряды, поэтому экипаж не стал покидать «Пантеру». Внезапно совсем рядом, со стороны редкой рощицы, послышался шум моторов. Деревья загораживали обзор, но Христ сразу понял, что это русские. Немцы ушли слишком далеко вперед, а помощь не могла прибыть так быстро. Христ быстро вылез из танка и пешком дошел до позиций германской пехоты, обеспечивающей прикрытие танкистов. Там его опасения подтвердились. Гренадеры сообщили, что в рощице видели несколько русских Т-34 (Т-34 был одной из модификаций знаменитого советского среднего танка Т- 34/76 В. Танк производился в 1942 г., отличался усиленным бронированием и вооружался 76,2-мм пушкой, которая с 1943 г. была заменена 85-мм. На Т-34 была введена торсионная подвеска и установлена новая шестиугольная башня.). Христ потихоньку прокрался подлеском к своему танку и действительно увидел на краю опушки два Т-34. Он указал цель стрелку и забрался в танк Вскоре несчастная «Пантера» с трудом поползла занимать удобную огневую позицию.
Первый же выстрел попал точно в цель. Христ увидел, как экипаж торопливо покидает подбитый танк и успел удивиться отсутствию огня... Зато второй танк загорелся после первого же попадания. В это время сержант успел заметить огонь еще двух советских танков. К счастью, они стреляли в другом направлении и не видели «Пантеры". Наводчик Рехард аккуратно навел орудие по горизонту, и после первых же нескольких выстрелов вдалеке показалось пламя. Впоследствии разведка подтвердила уничтожение двух Т-34.
Выполнив свою задачу, неисправная "Пантера" кое-как добралась до прежней позиции и остановилась. Унтер-офицер Христ оглядел окрестности в полевой бинокль. Неожиданно рядом с первыми подбитыми Т-34 он увидел еще два советских танка. Их орудия были направлены прямо на «Пантеру". Положение становилось угрожающим... мало того, что танк неисправен, так его еще держат на прицеле! Христ снова вышел на связь и поторопил службу ремонта. В это время Гитль аккуратно разворачивал танк в боевую позицию. Рехард тщательно прицелился и выстрелил противотанковым снарядом в один из Т-34. Попадание оказалось настолько удачным, что советский танке ужасающим грохотом буквально разлетелся на куски. «Пять», - подумал Христ.
Уничтоженный танк "Пантера"
Тут он заметил, что Т-34, который они подбили первым, пытается незаметно покинуть поле боя. Пришлось снова разворачивать орудие. После первого же выстрела "Пантеры" Т-34 наконец вспыхнул, как костер... Тут выяснилось, что снаряды подошли к концу. Двое членов экипажа выскочили из танка и побежали за помощью к соседям. Пока они попрошайничали, Христ осмотрел noлe боя и не поверил своим глазам - рядом с пылающим товарищем вырос еще один Т-34! К счастью, тут как раз вернулись гонцы с противотанковыми снарядами. Христ суеверно перекрестил пальцы на счастье. Помогло! Вскоре горящих танков было уже шесть, тут снова кончились снаряды, и Христ с сожалением проводил взглядом удаляющийся последний Т-34. Но экипаж оказался на высоте - бойцы еще раз сбегали к соседям и вскоре уже заряжали пушку. Седьмой советский танк не ушел от Христа - заполыхал с первого же выстрела. Будет знать, как задирать нос!
Благодаря отваге унтер-офицера Христа и его экипажа, русским частям на время пришлось отступить, оставив высоту, и наши части получили небольшую передышку.
Только поздно вечером экипажу удалось отогнать свою увечную «Пантеру» в ремонт (Выдержка из воспоминаний («So lebten und so starben sie») Ганса Шауффлера печатается с любезного разрешения товарищества ветеранов 35-го танкового полка Kameradscbaft Ebern Panzer-Regiment 35 eV.)
Российский климат оказался губительным для немецких танков, а состояние дорог лишь увеличивало и без того острую нужду в запчастях для замены постоянно выходящих из строя деталей- В условиях постоянного дефицита запчастей приходилось разбирать по винтику подбитые и вышедшие из строя танки. Политика Управления вооружения сухопутных войск, направленная на максимальное увеличение выпуска новых танков, на деле сильно осложняла деятельность уже произведенных машин, поскольку практически оставляла их без запасных деталей. Дело доходило до совершенно курьезных случаев. Нередки были случаи, когда танковые полки выделяли специальных эмиссаров и отправляли их в командировку на родину, с целью наладить личный контакт с руководством военных заводов и выпросить хоть немного нужных деталей"! Всякий, знакомый с дисциплиной и педантизмом, царящими в немецкой армии, поймет, насколько серьезные причины могли побудить командиров к таким действиям!
Танк "Пантера" уничтоженный возле Кельнского собора
Русские морозы делали бесполезным новейший автоматический запуск на «Пантерах». Для того чтобы разогреть двигатель, немцам приходилось разжигать костры возле своих танков. Когда несколько танков отогревались, их использовали для того, чтобы завести с толчка остальные. После получения сигнала тревоги моторы не выключали, порой в ожидании приказа они работали часами, несмотря на чудовищный расход драгоценного топлива.
С наступлением весны ситуация нисколько не улучшилась. Немцы продолжали терять танки и в топкой грязи, и в слякоти. С 1941 г. бездорожье и грязь стали постоянной проблемой германских танковых войск на Восточном фронте. Например, в феврале 1944 г., когда два немецких корпуса попали в окружение под Черкасском, попытки тяжелых танков прорвать кольцо окружения окончились безрезультатно по причине бездорожья.
Танк "Пантера" уничтоженный попаданием в кормовую часть. Зима 1945 года, западный фронт, Люксембург
В другой раз, в марте 1944 г., 6000 немецких солдат и офицеров попали в окружение под Тернополем и погибли, поскольку отправившиеся на выручку танковые части в составе 35 "Тигров" и 100 (!) "Пантер", увязли в грязи на подступах к городу. По плану операции им предстояло форсировать Стырь и атаковать противотанковые силы противника, но, пройдя 12 миль по направлению к Тернополю, поредевшие войска вынуждены были повернуть назад, оставив в грязи обездвиженные танки «неудачников». Потребовались долгие часы тяжелого труда, чтобы проложить мостки через грязь, подобраться к завязшим танкам и освободить их.
Тысячи танкистов были награждены медалями за храбрость, многие удостоились Рыцарских крестов ("1 сентября 1939 года в связи с началом Второй мировой войны указом Гитлера было восстановлено награждение Железным крестом,однако и внешний вид, и степень этой награды были изменены. Новая награда получила название «Рыцарский крест" и имела пять степеней: 1. Рыцарский крест, 2. Рыцарский крест с дубовыми листьями; 3. Рыцарский крест с дубовымилистьями и мечами: 4. Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами; 5. Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами.
Британские солдаты позируют на фоне уничтоженного танка "Пантера"
Завершая рассказ о боевом пути «Пантер», хочу рассказать о подвигах обер-лейтенанта (впоследствии подполковника) Герхарда Фишера и обер-фельдфебеля Герберта Элснера. Оба во время войны служили в 23-й танковой дивизии и оставили воспоминания, с которыми я с их любезного разрешения и хочу познакомить своих читателей.
Это произошло поздней осенью 1943 г. под г. Кривой Рог. Шли ожесточенные бои на подступах к городу. Русские предприняли несколько атак с целью овладения промышленной окраиной, однако немцам удалось оттеснить их примерно на 15 км к северу. 14 ноября мотострелковая дивизия русских при поддержке тяжелой артиллерии и 80 танков вновь попыталась прорваться к городу Прорыв был намечен в районе дислокации 23-й танковой дивизии вермахта, прикрывавшей подступы к Кривому Рогу (см. карту). Первый удар принял на себя штурмовой батальон 6-й армии, располагавший на тот момент всего тремя сотнями солдат, оборонявшими шестикилометровый рубеж по обеим сторонам села Ново-Ивановка.
После упорных боев двум советским танкам удалось оттеснить немцев и занять Ново-Ивановку, высоту 138 и прилегающую к ней область к югу и юго-востоку. В это время 506-й германский танковый батальон под командованием майора Фешнера стоял в деревне Глижеватка. Оценив обстановку, майор Фешнер отдал приказ обер-лейтенанту Фишеру как можно быстрее встать со своими 11 танками на высоте 140.7. Выполнив приказ. Фишер увидел, что неприятель атакует по широкому фронту. Особенно угрожающим было положение 128-го полка, дислоцированного на западном фланге, возле Ингулец. Видя, что ситуация с каждой минутой становиться все опаснее, обер-лейтенант принял решение атаковать, несмотря на то, что часть его танков временно вышла из строя по причине технических неполадок. В результате несколько Т-34 были подбиты, советская пехота понесла тяжелые потери и была вынуждена отступить, оставив только что завоеванные позиции. С уцелевшими остатками штурмового батальона Фишер начал преследование противника. В это время к нему присоединились несколько -Тигров» из спасенного 506-го батальона. Опытный командир, Фишер сразу же направил подкрепление на позиции, с которых «Тиграм» удалось вывести из строя 20 советских Т-34. Атака русских захлебнулась, и своему отряду «Тигров» и «Пантер» удалось не только выбить неприятеля с занятых им позиций, но и оттеснить далеко назад.
Немецкий танкист, подколковник Герхард Фишер
А теперь предоставим слово самому Фишеру: «Я только вернулся в лагерь после очередной атаки и как раз стелил свою койку, намереваясь хоть немного отдохнуть, когда пришло сообщение по радио: «Обер-лейтенанту Фишеру немедленно явиться в расположение штаба батальона и принять командование своей ротой»... Путешествие было тяжелым. Бесконечные колонны наших отступающих войск двигались навстречу моему «Швиммвагену" (VW 166, вездеход-амфибия на базе «Фольксвагена" Typ 82, поздней модификации «народного автомобиля"). В Кривом Роге было такое столпотворение, что мне с трудом удалось миновать пост военной полиции... Наконец с большим опозданием я добрался до штаба. Мои ребята были уже там и очень обрадовались встрече. От них я узнал о новом наступлении русских. В 02.00 меня вызвал майор Фешнер и коротко обрисовал ситуацию. Положение оказалось хуже некуда. Имевшиеся в распоряжении батальона танки частично уничтожены, частью нуждаются в срочном ремонте и заправке. Экипажи валятся с ног от усталости. Им позарез нужна хоть малая передышка, но майор только что получил самые неутешительные новости от штурмового батальона. Срочно требуется поддержка, так что...
Немецкий танкист Герберт Элснер
Я отлично понял свою задачу. В полной темноте мои 11 машин начали движение в северном направлении, по дороге, ведущей в Недайвода. Погода стояла отвратительная - холод и моросящий дождь. Скоро мы все вымокли до нитки и начали лязгать зубами от холода. Было еще темно, когда мы достигли высоты 140.7. Я-то надеялся, что мне удастся хотя бы осмотреть позиции при свете, чтобы выбрать удобные огневые точки и направление атаки! Выходит, не суждено. Приходилось действовать наугад. Три танка я оставил в резерве и послал на разведку обер-фельдфебеля Элснера. Через несколько минут он сообщил мне по рации: «Впереди все заполнено русскими. Они подтягивают артиллерию". Я сверился с картой и приказал командирам экипажей привести танки в полную боевую готовность.
По карте выходило, что русские прорвали нашу слабую оборону и вышли на позиции 128-го полка. А раз так, нужно было, не теряя ни минуты, обрушиться на них, иначе нам всем крышка. 4 танка слева, 4 справа - мы двинулись по направлению Недайвода (ныне украинское село в 334 км. от г. Киев). Танкам, двигавшимся справа, я приказал занять высоты 122.5 и 138, а сам решил продвигаться вперед. На крайней точке высоты 140.7 русские встретили нас огнем своих противотанковых орудий. Я приказал Элснеру, командовавшему нашим «левым флангом", атаковать пехоту неприятеля, а сам со своим отрядом продолжил движение в северном направлении. С высоты холма мы сползли в овраг, чтобы занять удобную позицию для атаки на противотанковые орудия русских. Однако стоило нам оказаться в низине, как в 800-1000 м от себя мы увидели русские танки, атаковавшие отряд Элснера. Я сразу понял, что перед нами те самые Т-34, которые ночью при поддержке пехоты заняли овраг, вытеснив оттуда наш штурмовой батальон. Связался по рации со штабом полка, доложил обстановку, а потом приказал своим ребятам: «В атаку!»
Танки "Пантера" перед боем
Честно признаться, в тот момент ситуация казалась мне безнадежной. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что у нас слишком мало сил, чтобы устоять под огнем противотанковых и танковых пушек врага. Однако когда нам с ходу удалось подбить два советских Т-34, мои ребята сразу повеселели. А еще чуть позже, когда сражение было в самом разгаре, на помощь пришли пять «Тигров». Я немедленно бросил их в бой. Вдруг слышу голос своего водителя: «11 часов - противотанковая пушка!» Не дожидаясь моей команды, водитель развернул машину в направлении вражеского орудия. Я хотел немедленно отменить маневр, но не успел и рта раскрыть, как танк получил первую пробоину. Повезло еще, что это оказался осколочно-фугасный снаряд!
А тем временем положение Элснера становилось все серьезнее, но его изуродованный танк, с пробитой башней и искореженной гусеницей, продолжал яростно отстреливаться... Через полтора часа после начала сражения все вражеские танки были уничтожены. Понеся тяжелые потери, русские были вынуждены отступить, вернувшись на исходные позиции. Но торжествовать победу было еще рано. Незащищенным оставался еще целый двухкилометровый участок между деревней Недайвода и 138-й высотой. Мне ничего не оставалось делать, как приказать своим танкам занять его. Что и говорить, это была не просто тяжелая, но неблагодарная работа... Несколько наших машин были выведены из строя во время сражения, поэтому оставшимся пришлось сильно растянуться, чтобы закрыть весь участок Экипажи были совершенно измотаны, но нечего было даже рассчитывать на то, что смена подойдет к нам до наступления темноты. Хочешь не хочешь, а прихолилось держаться до ночи.
Танк "Пантера" в засаде, Восточный фронт
К тому времени у меня за плечами было не меньше сотни боев, но, без ложной скромности, скажу, что в тот раз задача перед нами стояла практически невыполнимая. Всякий, кто воевал, поймет, что значит защищать двухкилометровый рубеж с неполным десятком танков! Но мы должны были сделать это!
Около полуночи прислали подкрепление - уцелевших солдат из штурмового батальона. Этого было, конечно, недостаточно, но зато я получил возможность хоть как-то прикрыть незащищенные участки. Я приказал оставить в каждом танке только троих - командира, водителя и наводчика. Остальные члены экипажа «спешились» и действовали как пехотинцы.
На этой позиции нам пришлось провести несколько ночей, каждую из которых нас атаковали русские, пытаясь приблизиться вплотную и закидать наши танки своим «коктейлем Молотова». Мы отбивались, останавливали их ручными гранатами, огнем из пулеметов и стрелкового оружия. Днем нам досаждали снайперы, и мы были в постоянном напряжении, не зная, откуда ждать следующего выстрела, поскольку они стреляли через большие промежутки времени. Наконец мы засекли их - оказалось, стрелки засели в остовах подбитых танков. Пришлось расстреливать машины еще раз... Все это время мы были полностью отрезаны от своих и видели лишь лейтенанта Менгеля, который подвозил нам боеприпасы.
Танк "Пантера" уничтоженная артиллерией
К сожалению, недостаток места не позволяет мне перечислить здесь поименно всех героев-танкистов, с которыми я сражался плечом к плечу в 1943 г. севернее Кривого Рога. Все они с честью исполнили свой воинский долг, и я хочу еще раз от всего сердца поблагодарить каждого».
А теперь послушаем Герберта Элснера. «Наш танк получил сильный удар справа, от которого слетела гусеница. Видя это, русские решили довести дело до конца с помощью «коктейля Молотова». Я буквально носом почуял опасность. Выглянул из башни - и уставился прямо в глаза подбежавшему вплотную русскому. Выхватил пистолет, уложил его на месте... Потом мы получили еще несколько повреждений, к счастью, не опасных. Нам удалось подбить две противотанковые пушки. Кстати, это оказались какие-то новые, 122-мм орудия, раньше я таких никогда не видел ("Скорее всего, это была самоходная артиллерийская установка СУ-122 со 122-мм гаубицей М- 30.).
Танки "Пантера" уничтоженные советскими легкими танками
Поскольку не могло быть и речи о том, чтобы под таким огнем выбраться из танка и попытаться починить ходовую, наш водитель Хильмар Ланг решил плюнуть на поломку и попробовать выехать на одной гусенице. Сдавая то вперед, то назад, он освободился от обломков изуродованной гусеницы, а потом, с величайшей осторожностью начал подъем. Невероятно, но нам все же удалось выбраться из оврага! Поскольку продолжать движение в таком виде было все равно невозможно, мы решили затаиться и ждать спасительной темноты.
Ночью мы починили гусеницу, но с наступлением утра положение снова ухудшилось. Русским удалось прорвать оборону, и они обрушились на нас всей мощью своих орудий. Только я повесил на шею микрофон, приготовившись приказать водителю начать движение, как в корму ударил осколочно-фугасный снаряд. Я увидел, как взлетают на воздух запчасти, камуфляжные сетки и... два моих бойца, сидевшие на броне как раз позади башни. Ребята просто в рубашке родились! Шлепнулись на землю, полежали-полежали и поняли, что не только живы, но даже не ранены! Быстренько вскочили на ноги и полезли в танк.
Наконец тронулись. На первом же повороте дороги столкнулись с двумя Т- 34. Уничтожив их с близкого расстояния, мы присоединились к своим... Потом наш танк отправили в лагерь на капремонт кормовой части.
________________________________________________________________________________
Источник данных: Цитата из журнала "Бронеколлекция" М.Братинский (1998. - № 3)
